Ноябрь 1980 года. Туркмения, Ашхабад – здесь началась военная служба Андрея Мусташевского. Пять месяцев учебки – и отправка в далекий Афганистан…
Вот что вспоминает сегодня водитель управления по автотранспорту АО «АрселорМиттал Темиртау»: «Несколько месяцев я писал маме, что служу в Узбекистане. Потом написал брату правду, ну и, конечно же, об этом узнала мама. Сказать, что переживала, – значит не сказать ничего…»
– Мы не знали, где будем проходить службу. Нас привезли в Ашхабад, поместили в палатку, где уже было много таких же призывников. Мы подняли шум, что тесно. Офицеры сказали, что это всего лишь небольшая трудность и что девяносто процентов из нас отправятся служить еще южнее. Вот тогда-то и стало в определенной мере понятно, где мы будем служить. Конечно, переживали. Я ночь не спал перед отправкой, мысли не давали покоя: куда, зачем, что будет?
– Перед отлетом в провинцию Кундуз пришлось столкнуться с серьезным моральным испытанием: прилетали так называемые «черные тюльпаны» (самолеты АН-12), перевозившие тела погибших военнослужащих с территории Афганистана, и нам довелось помогать их выгружать…
– В Кундузе я был командиром отделения в отдельной роте химзащиты на БРДМ (бронированная разведывательная дозорная машина). Экипаж состоял из двух человек: водитель и пулеметчик, функции второго как раз выполнял я в случае необходимости. Мы сопровождали колонны, работали с разведчиками в дивизионной разведке. Первый мой выезд был в открытом кузове ЗИЛ-131. Когда проезжали по одной из торговых улиц, кто-то из местных жителей махал нам рукой, а один показал нам кулак. Это впечатление осталось в памяти на всю жизнь. Опасно и страшно было всегда. В расположение мог и реактивный снаряд прилететь, и с минометов могли обстрелять. Помню, из гранатомета выстрелили по-нашему БРДМ. Кумулятивный снаряд пролетел над люками, а у меня буквально затряслись колени, я почувствовал жар от него и увидел ярко-белую «полосу смерти». Если бы попали, вариантов остаться в живых практически не было. Тактика противника была непредсказуемой: «духи» часто стреляли из засады. Бывало, выскочат по нескольку человек, шум поднимут – и опять в засаду.
– Демобилизовался я в декабре 1982 года. Запомнился грустный взгляд одного парня из разведбатальона, когда мы уже в дембельской форме ждали вертолеты для отправки на родину, а он шел мимо, увешанный подствольными гранатами АГС (автоматический гранатомет станковый). Стало просто не по себе, даже чувство перед ним вины ощутил.
– Войти в привычный ритм жизни было тяжело. Сначала я в каком-то странном состоянии был, да и отвык от повседневной городской суеты. Сейчас смешно, но когда на гражданке заходил в автобус, боялся поворачиваться, потому что людей много в салоне. Внутри меня еще долго кипела армейская жизнь, долго снился Афган. Сейчас очень редко такое бывает. Как говорится, нас из Афганистана вывели, но его из нас не вывести никогда.
После демобилизации Андрей Мусташевский вернулся на комбинат на коксохимпроизводство, где работал помощником аппаратчика до призыва. С 1995 года трудится водителем в управлении по автотранспорту. У него очень дружная семья: супруга Оксана, дочь Любовь, братья, мама. В свободное время он предпочитает порыбачить.
Два года Андрей Иванович был заместителем председателя темиртауского Союза ветеранов Афганистана. С сослуживцами ему удается увидеться не часто, но 15 февраля – обязательно.
– В преддверии 30-летия вывода Советских войск из Афганистана хотел бы пожелать всем воинам-интернационалистам здоровья, побольше оптимизма, удачи и веры в завтрашний день!
