Анна Кислицына
За последние месяцы интенсивность обсуждения темы редкоземельных металлов (РЗМ) возросла как во всём мире, так и в России. Это закономерно: в наш век высоких технологий сложно переоценить стратегическую роль РЗМ в обеспечении экономической стабильности, суверенитета, развитии ключевых секторов промышленности. Но обладание запасами — не гарант успеха: построение эффективной РЗМ-отрасли предполагает и разработку технологий переработки, и стимулирование внутреннего рынка, и формирование межгосударственных альянсов с дружественными странами. О необходимости принятия таких мер, актуальных проблемах российской РЗМ-отрасли и возможных путях их решения мы поговорили с Андреем Трениным, генеральным директором АО «Аркминерал-Ресурс», членом Ассоциации НП «Горнопромышленники России».
— Андрей Дмитриевич, редкоземельные металлы сейчас на слуху во всём мире. Как это влияет на состояние отрасли в нашей стране, даёт ли импульс к изменениям?
— Да, после избрания Дональда Трампа президентом США РЗМ приобрели значительную долю в обсуждениях, причём обсуждениях политических: думаю, уже всем знакомы заявления и по Гренландии, и по Украине, и по Китаю. Однако это дела внешнеполитические, а нас должны в первую очередь волновать наши собственные запасы РЗМ и эффективность их освоения. По редкоземельным металлам Россия находится в достаточно выгодном положении — по объёмам запасов мы уверенно занимаем второе место, и это с учётом того, что у нас есть обширные неисследованные территории, особенно в Арктической зоне. По данным, представленным Олегом Владимировичем Казановым, возглавляющим Федеральное агентство по недропользованию, сейчас количество РЗМ, подготовленных к добыче, насчитывает 28,5 млн тонн. Это весьма серьёзные цифры.
Но запасы в таком тонком деле, как РЗМ, — далеко не всё. Эта отрасль требует особого подхода: создания вертикально интегрированных предприятий, слаженных цепочек глубокой переработки, создания собственных, а не импортных технологий разделения металлов и технологий получения соединений. Опять же здесь в России тоже есть все предпосылки к лидерству — у нас есть прекрасная научная база, опыт, накопленный ещё при СССР, компетентные специалисты. Российские научные центры весьма успешно занимаются подобными исследованиями — мы в АО «Аркминерал-Ресурс» не раз убеждались в этом в ходе работы по проекту создания производства на Африкандовском месторождении.
— Значит, запасы и научные компетенции — сильные стороны нашей РЗМ-отрасли. А где кроются слабости?
— Первая слабость у нас в балансе спроса и предложения. Недавно прозвучало заявление о том, чтобы к 2030 году увеличить объём добычи РЗМ до 50 тысяч тонн в год. При уровне потребления российскими предприятиями в две тысячи тонн такое предложение звучит как минимум преждевременным. Ведь никто не будет производить продукцию без планов сбыта. С учётом низкого спроса на нашем рынке все продукты РЗМ отправятся на экспорт — скорее всего, уйдут в Китай. Китай — наш стратегический партнёр, у нас налажены прекрасные связи, но это партнёр в первую очередь торговый, а не военный. Мы должны хорошо понимать, что КНР выстраивает свою политику в собственных интересах, что совершенно логично, и активно сотрудничает как с дружественными России странами, так и со странами недружественными. Соответственно, вполне может сложиться ситуация, когда из сырья, добытого на нашей земле, будут произведены изделия или компоненты изделий, которые позже будут применяться, например, в зоне СВО. Такая ситуация вполне возможна.
Есть и ещё один существенный минус продажи ценных ресурсов в КНР, на этот раз экономический. Каждая тонна сырья, которая уходит китайским предприятиям, приносит экономике куда меньше, чем могла бы принести продажа продукции, изготавливаемой из этого самого сырья, с высокой добавленной стоимостью. Об этом мы говорили уже не один раз. Но ведь для того, чтобы создавать ценные изделия и компоненты, востребованные российским рынком, нужно ещё и победить
демпинг. Китай очень долго и с большим умом выстраивал свою политику в области РЗМ, по сути, став мировым монополистом. Эта страна поддерживает своих производителей, что позволяет им без ущерба для себя снижать цены. А для нас это значит, что любой отечественный производитель изделий на базе РЗМ оказывается в достаточно сложной ситуации.
Сейчас, с учётом роста ключевой ставки, окупаемость проектов по редким землям, если речь идёт о монопроектах, т. е. тех, которые не включают в себя добычу и других ископаемых, составляет около пятнадцати лет. Для инвесторов это очень долгие сроки при очень высоких рисках.
— Как можно выйти из этой ситуации и есть ли сейчас предпосылки к её разрешению?
— Предпосылки, конечно, есть. Так, наш президент Владимир Владимирович Путин прекрасно понимает важность РЗМ-отрасли: он не раз в своих выступлениях подчёркивал, что у нас есть всё необходимое для её развития. Его поручения становятся основой для предметного обсуждения проблем отрасли и совместной выработки решений на уровне исполнительной и законодательной властей.
12 февраля, например, состоялось заседание Совета Федерации, посвящённое данной теме. Я принимал участие в заседании, в своём выступлении озвучил ряд вышеуказанных проблем. Озвучил и предложение о создании специального государственного органа, который взял бы на себя полномочия по развитию РЗМ-отрасли. Это ведь комплексный вопрос: нужно свести воедино и данные по добыче и запасам, и потенциал роста потребления, и возможности финансовой поддержки инвесторов в РЗМ-проекты. Создание единого органа позволит выработать чёткую политику по редким землям, определить приоритеты и учесть интересы российских производителей.
Вторая мера — формирование международных альянсов. Речь идёт не столько о США и Китае — странах, честно говоря, с более развитой РЗМ-промышленностью, чем у нас: нашими перспективными партнёрами могут стать Вьетнам, Мьянма, Малайзия, страны Африки. С этими государствами нужно работать, притом не по колониальной модели — мы можем делиться с ними технологиями, помогать в создании современных предприятий, вместе развивать горное дело и металлургию. Возможно, в этом деле нам будет препятствовать ВТО, но этого бояться не нужно. Время, когда можно было позволить себе роскошь бояться, прошло — а сейчас нужно действовать, нужно защищать нашу промышленность и наши собственные интересы.
— Если сейчас у РЗМ-проектов такой долгий срок окупаемости, то будут необходимы и программы поддержки?
— Создание механизмов поддержки инвесторов необходимо. Не менее важно и стимулирование потребления — нужно выработать эффективные меры против демпинга. Впрочем, финансирование — не единственный способ поддержки отрасли: я упоминал международные альянсы, но большую роль могут сыграть и внутрироссийские отраслевые альянсы.
Так, сейчас опорой отрасли могут стать комплексные проекты: речь идёт о тех месторождениях, где РЗМ является попутным продуктом добычи. Это, например, часто встречается в области минеральных удобрений. Да и наша Африканда — яркий пример такого проекта: нашими основными продуктами, экономической основой, станут титан, ниобий и тантал. И попутно мы будем развивать и освоение РЗМ-продукции.
На базе таких комплексных проектов можно будет создавать высокотехнологичные перерабатывающие комплексы, которые будут предоставлять свои мощности для нужд монопроектов. Таким образом, это избавит инвесторов, вкладывающих средства в добычу на «чистых» РЗМ-месторождениях, от трат на проектирование и строительство дополнительных промышленных объектов, и притом даст им возможность реализовывать концентраты внутри России, не связываясь с экспортом. Такая схема позволила бы нам вовлечь в освоение намного больше ресурсов и создать так нужные стране технологические комплексы глубокой переработки РЗМ-сырья.
— Вы планируете развивать Африкандовский проект по такому варианту?
— Да, мы часто приглашали и приглашаем к сотрудничеству коллег по отраслям, и титановой, и РЗМ, и готовы оказывать необходимую помощь и предоставлять свои мощности и компетенции. Африканда — проект, который в силу своей экономической устойчивости обеспечит создание многопрофильного химико-металлургического комплекса высоких переделов, возрождение производства востребованных РЗМ в России, отработку новых технологий и апробацию передовых подходов.
Если говорить о ближайших перспективах, то мы могли бы предложить сотрудничество для оператора месторождения Томтор в Северной Якутии — это очень богатое по содержаниям РЗМ месторождение, весьма перспективное с точки зрения запасов, но, увы, имеющее ряд ограничений по собственной инфраструктуре и технологиям. По составу руд Томтор в чём-то близок к Африканде, а это значит, что наши перерабатывающие мощности уже могли бы послужить на пользу общему делу. Благодаря Севморпути перевозки из Якутии до Кольского полуострова стали намного доступнее — кстати, и по стоимости транспортировка будет дешевле, чем отправка по ж/д маршруту в Забайкалье.
— Запуск производства на Африканде намечен на 2028 год. Пока все работы идут по графику?
— В начале этого года подошёл к концу ещё один из важных этапов проекта: Горным институтом Кольского научного Центра РАН была завершена разработка технологического регламента обогащения руды и получения перовскитового концентрата. Техрегламент — это тот документ, на базе которого будет спроектирован и построен наш горно-обогатительный комбинат. Поэтому сейчас у нас начнётся работа непосредственно по проектированию ГОКа и параллельно — разработка исходных данных на проектирование по гидрометаллургической переработке перовскитового концентрата для получения диоксида титана, ниобия, тантала и РЗМ.
Ко II кварталу планируем завершить анализ кернов, а летом планируется закончить ТЭО разведочных кондиций. Так что пока всё строго по плану. Мы очень рассчитываем на то, что Африканда станет проектом, который окажет влияние на отечественную РЗМ-отрасль, внесёт свой вклад в её возрождение. В России есть всё необходимое для того, чтобы стать одним из мировых лидеров в области РЗМ, и сейчас наша общая задача — грамотно распорядиться своими преимуществами и преодолеть препятствия.
